Даже не знаю, что сказать – только что об этом узнал и нахожусь в шоке буквально.
Янковский был последним из тех, кто мог создать на экране и на сцене образ русского интеллигента. Со всеми его комплексами, недостатками, метаниями вечными, чудачествами и непонятной обывателю логикой. Как бы не были “круты” голливудские и европейские звезды, образ русского интеллигента им не по плечу. Недостоверным он у них получается. Как и у наших нынешних артистов с лицами, выражающими готовность в любую секунду вступить в смертельную схватку за выживание на рынке. А Олегу Ивановичу не надо было ничего играть – он и был русским дворянином. По рождению. Его отец – бывший офицер, штабс-капитан лейб-гвардии Семеновского полка, был уничтожен сталинской машиной еще в первую волну геноцида русской нации. Мама, опасаясь дальнейших репрессий, была вынуждена сжечь весь богатый архив семьи, включая Дворянскую Грамоту и Георгиевский крест Ивана Павловича, полученный за бои с немцами в Первую мировую. Мы безоговорочно верим Янковскому в роли барона, но большинство из нас и не догадывается, что Олегу Ивановичу никогда не нужно было “играть” аристократизм. Он достался ему по праву рождения.
…В “Ленком” идти уже не на кого. От новых премьер ждать практически нечего. Надежда на новые лица и открытия в области кино и театра, та самая надежда, которая якобы “умирает последней”, живет уже чисто формально – то есть в состоянии “клинической смерти”. Лично я уже почти не верю в то, что увижу фильм или спектакль, после которого на душе остается ощущение полета. “Во сне и наяву”, да… Как после “Мюнхгаузена” или “Обыкновенного чуда”. Или после фильма “Служили два товарища”, который уже долгие годы остается моим самым любимым фильмом. Сегодня после кинопросмотра летать как-то не хочется. Чаще хочется вымыть руки. И вот что прикажете теперь делать? Закрывать глаза на окружающую людоедскую действительность, на страну, которая становится все более чужой и незнакомой, и уходить во “внутреннюю эмиграцию”, существуя в цифровом мире искусственно воссозданных 70-х и 80-х годов, да ждать, когда Бог устроит тебе встречу с теми, кто устал ждать нашего очеловечивания и просто ушел? А что – вот так прикинешь иногда, какая там уже компания собралась, и задумаешься о встрече с ними, как о благе. Одно плохо – неизвестно, когда эта встреча состоится. Хотя почему неизвестно? Известно! Будет она тридцать второго мая. Ровно в шесть. Дня.
