sir_michael`s_traffic

Искал какую-то бумажку, наткнулся на забытую книгу стихов Семена Кирсанова. Блестящий был поэт… И еще я вспомнил, какую чудную песню пел на его стихи Александр Градский. Решил стихи выложить здесь. Кто знает — может быть, кто-то вспомнит, ему станет приятно. А кто раньше не читал, познакомится. Тоже полезно. "Строки в скобках" называется. А песня — на музыку Давида Тухманова — по первым словам стихотворения называется. То есть "Жил-был я". С пластинки "Джоконда".

 Жил-был — я.
(Стоит ли об этом?)
Шторм бил в мол.
(Молод был и мил…)
В порт плыл флот.
(С выигрышным билетом
жил-был я.)
Помнится, что жил.
Зной, дождь, гром.
(Мокрые бульвары…)
Ночь. Свет глаз.
(Локон у плеча…)
Шли всю ночь.
(Листья обрывали…)
«Мы», «ты», «я»
нежно лепеча.
Знал соль слез
(Пустоту постели…)
Ночь без сна
(Сердце без тепла) —
гас, как газ,
город опустелый.
(Взгляд без глаз,
окна без стекла).
Где ж тот снег?
(Как скользили лыжи!)
Где ж тот пляж?
(С золотым песком!)
Где тот лес?
(С шепотом — «поближе».)
Где тот дождь?
(«Вместе, босиком!»)

(далее…)

После дождичка небеса просторней,
Голубей вода, зеленее медь.
В городском саду флейты да валторны,
Капельмейстеру хочется взлететь…
Ах, как помнятся прежние оркестры!
Не военные, а из мирных лет.
Расплескалася в уличках окрестных
Та мелодия, а поющих нет.
С нами женщины — все они красивы,
И черемуха — вся она в цвету.
Может жребий нам выпадет счастливый,
Снова встретимся в городском саду.
Но из прошлого, из былой печали,
Как не сетую, как там не молю,
Проливаeтся черными ручьями
Эта музыка прямо в кровь мою…

…Безделье и плохая погода —

лучшие средства для душевного комфорта. Особенно, если безделье вынужденное, когда и делать нечего, и совесть не грызет.
Вышел на балкон искурить табаку, высунул лицо на улицу — ветер чуть сигарету не вырвал. Вспомнилась столетней давности поездка на эстонский остров Сааремаа, бешеный шторм, когда я промок сильнее рыбы. Тогда тоже был безумный ветер, и я еще подумал, откуда на мелкой внутренней Балтике такой шторм. А потом еще Новелла Матвеева вспомнилась со своей песней. Вот этой —

"Какой большой ветер
Напал на наш остров!
С домишек сдул крыши,
Как с молока — пену.
И если гвоздь к дому
Пригнать концом острым,
Без молотка, сразу,
Он сам войдет в стену.
Сломал ветлу ветер,
В саду сровнял гряды —
Аж корешок редьки
Из почвы сам вылез.
И, подкатясь боком
К соседнему саду,
В чужую врос грядку
И снова там вырос.
А шквал унес в море
Десятка два шлюпок,
А рыбакам — горе,
не раскурить трубок.
А раскурить надо,
Да вот зажечь спичку,
Как на лету взглядом
Остановить птичку.
Какой большой ветер!
Ах, какой вихрь!
А ты сидишь тихо,
А ты глядишь нежно.
И никакой силой
Тебя нельзя стронуть,
Скорей Нептун слезет
Со своего трона.
Какой большой ветер
Напал на наш остров!
С домишек сдул крыши,
Как с молока — пену.
И если гвоздь к дому
Пригнать концом острым,
Без молотка, сразу,
Он сам войдет в стену."

Потерялась овечка,
Заблудилась овечка.
Повстречала овечка
На лугу человечка.
И сказала овечка:
— Вам ужасно я рада,
Потому что случайно
Я отстала от стада.
Человечек смутился
И вдруг… рассердился:
— Я и сам потерялся!
Я и сам заблудился!
И сказала овечка,
Тихонечко блея:
— Это грустно, конечно,
Но вдвоём веселее.
До сих пор они бродят
За кустами, за речкой…
Покажите дорогу
Человечку с овечкой!

Г.Сапгир (c)

*

…по памяти…

Письма римскому другу

(Из Марциала)

Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе. Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела —
дальше локтя не пойдешь, или колена… Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятье невозможно, ни измена!
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелят? Спать не жестко? Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство!
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых. Вместо слабых мира этого и сильных —
лишь согласное гуденье насекомых.
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя. Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции, у моря.
И от Цезаря подальше, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться. Говоришь, что все наместники — ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной: "Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья. Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит. Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.

(далее…)