sir_michael`s_traffic

…Когда-то на юге Западной Сибири было очень сильно развито коневодство. Это и не удивительно: расстояния там – сотнями километров, грузы – сотнями килограмм, а то и тоннами. Когда путина и мужики рыбу в реках берут… И дорог нет – тайга да болота. Получалось, что без лошади – никуда. Она ведь и зимой и летом, и по тайге, и по болоту. Смотришь старые фотографии и видишь – в каждой семье были кони. И не по одному… Славились свои конезаводчики, существовали даже какие-то собственные морозоустойчивые породы. Крепкие такие коники, с лохматыми ногами и широкой грудью.

Шло время. И люди стали понимать, что всем хороша лошадка, да вот беда – кушать, зараза, хочет. Да не по разу в день… И не то, чтобы в тех землях кормов не было – луга там заливные, роскошные, а лето жаркое, так что сена побольше, чем в Европе собирали. Но только ведь его (сено в смысле), еще скосить надо, да привезти, да скирдовать правильно, чтобы до весны долежало… Короче, гемор по нашим понятиям. Куда как проще вставить шланг в бензобак и нажать на рычаг. Особенно если бензин колхозный, несчитаный…
А тут еще одна новость – Запад стал скупать у нас пушнину, валютой платить. Особенно ценилась чернобурая лиса, а в тех землях ее – как грязи. Стали колхозы звероводством промышлять, пошли денежки. Лисы плодились и тоже хотели кушать. Только вот сеном их не прокормишь – мясо нужно. А где его взять, когда сами – впроголодь, да на брюкве? Вот и приняли решение пустить коней под топор. За конину платили откровенные копейки, но на пропой народу хватало. Говорят, за два года всех лошадей в округе вывели напрочь. А потом и «perestroyka» с приватизацией подоспели. И колхозы, и зверофермы накрылись медным тазом. Так вот и живут теперь – ни лис, ни лошадей. Одни пустые бутылки.
Народ там хороший, прямой. На вопросы отвечает коротко и по сути. «Куда, — спрашиваю, — кони делись?» — «На лис порубили», — отвечают.
Сейчас вот бензин дорожает – даже «Буран» заправить, и то кусается. Вспомнили про лошадок – да поздно. И своих нет, и взять негде. Да и сено заготавливать разучились давно.
«Пусть, — говорят, — Правительство бензин дешевым делает! Это у нас тут нефть добывают, не должны мы столько платить!»
«Сделает, — говорю, — Когда «Челси» подешевеет». Не поняли. И смех, и грех, честное слово…

Вот казалось бы — в тысячный раз читаю эти строки, и все время — как в первый. Горстка слов — и все сказано…

«…Он был как из сказки: всегда добр и поэтому всегда прав. Такая была его эпоха, что доброта всегда побеждала. «Из всех возможных решений выбирай всегда самое доброе». Не самое обещающее, не самое рациональное, не самое прогрессивное и, уж конечно, не самое эффективное — самое доброе! Он никогда не говорил этих слов, и он очень ехидно прохаживался насчет тех своих биографов, которые приписывали ему эти слова, и он наверняка никогда не думал этими словами, однако вся суть его жизни — именно в этих словах. И конечно же слова эти не рецепт — не каждому дано быть добрым, это такой же талант, как музыкальный слух или ясновидение, только более редкий. И плакать хотелось, потому что умирал самый добрый из людей. И на камне будет высечено: «Он был самый добрый…»

Аркадий и Борис СТРУГАЦКИЕ, «Волны гасят ветер»

Разве можно сказать лучше о самом главном из всего, что есть на свете?