Беда. Я все переносил с ней встречу, был уверен, что уж она-то точно не откажет. И примет в своей маленькой аккуратной квартирке в двух шагах от метро «Новослободская», и спокойно и прямо расскажет всю правду. Обо всем. О России, о власти, о людях. О женщинах. О времени нашем бешеном. Обо всем… Невозможно было даже подумать, что ее не станет.
…Римму Казакову называли «Евтушенко в юбке». А она сердилась на это и говорила, что она, во-первых, не в юбке, а во-вторых, вообще Казакова. И если уж кому-то угодно давать сравнительные имена, то пусть называюй Евтушенко «Казаковой в брюках». Она как-то написала: «Поэзия — мужичье дело. / Воловий труд. Соленый пот. / Зачем же Орлеанской Девой / В поэты девочка идет?». Она и писала так — тяжело, на совесть, без малейшего брака. Долго и непросто. И поэтому очень сильно переживала, когда ее стихи начинали петь и делали это неправильно. Утверждала, что ее строку из некогда популярной песни «Я узнаю цену раю / Ад вкусив в раю, / Я тобой переиграю / Молодость свою» никто никогда правильно не спел, не услышал и не понял. Пели то «Откусив с краЮ,» то «Ад вкусив скраЮ», то «Надкусив»… А она этого не писала. Жаловалась, что Серов и Крутой капитально обидели ее с деньгами, когда поперла «Мадонна» и прочие шлягеры. И вообще утверждала, что «поэзия — это одно дело, а текс песни — совсем другое. И не надо путать эти разные вещи. Если вам нужен текст — так и скажите, не трогайте стихи, сделаю я вам текст!». Профессионал, что еще сказать…
Она родилась в Севастополе и лучше многих знала, что этот город способен быть только русским или не быть вообще. Закончила Ленинградский универ, истфак. И знала Питер насквозь. И любила. Была очарована Сибирью и Дальним Востоком. Настолько, что долго работала редактором на Хабаровской студии кинохроники… А Москва — это просто ее жизнь. Она была всем нам своя, потому что обо всем знала не понаслышке. Взлетала и падала по-настоящему, до конца. Помню, в 1996-м у нее на кухне стояли пачки со скромными, бедненько изданными сборниками. Стихи в стране не публиковали, Римма Федоровна издала два сборника на свой счет, поэтому «подарочных» изданий не получилось. Я и взял там, на кухне, по одной книжке. Поэтический сборник «Наугад» (Римма Федоровна, смеясь, называла его «Ну и гад!», так непросто он ей достался. Так сказала — «И этого «ну-и-гада» тоже возьми!») и книжку «Возлюби», в которой стихи перемежаются с прозой, публицистикой, размышлениями и монологами мудрой, опытной и глубоко чувствовавшей женщины. Я сейчас хотел процитировать пару фраз из ее прозы, но не смог выбрать — зачитался! Настолько интересно…
Я здесь, пожалуй, две фотографии дам. Одну — скан с форзаца сборника «Наугад». Потому что такого снимка в инете я не нашел, а он мне нравится. И второй — разворот книги «Возлюби» с ее автографом. Увы, это все, что у меня осталось от этого великого человека. И еще воспоминания. И ее интересные слова и мысли — неожиданные, прямые, честные, которых больше ни от кого услышать было невозможно. Помнится, я опешил, когда она сказала, что является сторонницей гаремов, ибо многоженство только укрепляет семью. Да много чего интересного она говорила…
Теперь об этом останется только вспоминать. Господи, жалко-то как, а!
Кто там сказал, что «незаменимых людей нет»? Сталин? Идиот он был, вот что я вам скажу… Есть незаменимые. Но мы слишком поздно это понимаем.
И напоследок — стихотворение Риммы Федоровны. Только одно. Взятое совершенно наугад…
Эпоха
О, эпоха, одичалая эпоха!
Мы считали: лучший цвет на свете — красный,
свято верили, что флаг трехцветный — плохо,
а звезда пятиконечная — прекрасна!
Машки — лапушки, и так себе — Мадонны…
Взмыть — «Рябинушка», а в роке — падать низко.
Я стою под наглой вывеской «Макдоналдс» —
патриотка, обормотка, коммунистка.
И не знаю: Герцен, Ельцин, с маком, с перцем,
и без компаса, и в платье, что малО нам…
Что нам делать, если что-то делать с сердцем?
Что нам делать, озверевшим миллионам?
Может, взять равненье строгое на Бога?
но, боюсь, что Бога тоже опоганим.
О, эпоха, безнадежная эпоха…
Если выдюжим — по новой все сварганим!
***
Наверно, я покрыт воловий шкурой, но нет ничего в ее творчестве, что бы меня затронуло.
Значит, ты просто плохо знаешь ее творчество. Это единственная версия. Другой быть не может!