Очень правильно прощались с Аксеновым – недалеко от гроба стоял Алексей Козлов и играл джаз. Они же с молодых лет дружны были – неформатный музыкант и неформатный писатель. А Аксенов был первым неформатным писателем в стране социалистического реализма и передовых статей газеты “Правда”. Сегодня неформатной, не похожей ни на что прозой никого не удивишь – ну, неформат и неформат… Даже надоедает. Но я помню, как я впервые прочитал “Затоваренную бочкотару”. Я сначала не понял ничего. Я понятия не имел, что можно так писать и не знал, как это следует читать и понимать. Я думал, что правильно писать – это когда “В обстановке все увеличивающегося нарастания расширения, особенно в последнее время, отрадно отметить тот факт, что весь советский народ, тесно сплотившись вокруг ленинской коммунистической партии, вознес на небывалую глубину и погрузил в небывалую высоту всю ширь и мощь… ” и так далее до бесконечности. А что – все и всё так писали, и нам, школьникам, было это привычно и знакомо. Такой был мир, в котором мы жили, и мы особо не выпендривались, принимая все таким, каким оно было. Все так делали, фигли. И тут мне попадается старый журнал “Юность” за 1968 год с “Затоваренной бочкотарой”. Где-то в 1974-м я, кажется, её прочитал впервые. И сначала решил, что это юмор, и надо смеяться. Потом, когда понял, что совсем не смешно, подумал, что это бред сумасшедшего, потому, что непонятно что это, о чем , и почему. И только сейчас я дотумкал, что это был крик отчаяния. Крик отчаяния талантливого писателя, на которого орали, как на пацана, бездарные партийные начальники, умевшие только лизать задницу руководству и безудержно врать, отчаяния человека, которому не разрешали издаваться за рубежом, – глупые иностранцы звонили ему домой, просили разрешения издать книгу, а он говорил — “Нельзя”, потому, что ему так велели Те, Кто Лучше Знает… И иностранцы не могли этого понять, потому что не представляли – как это произведением может распоряжаться не тот, кто его написал, а тот, кто сидит в ЦК партии и к произведению вообще никакого отношения не имеет… Отчаянья от того, что ему каждый раз приходилось выпрашивать разрешения выехать за границу, когда его приглашали на писательские форумы, и чаще всего его не пускали. Ему, здоровому, сорокалетнему, любимому народом и женщинами мужику, удачливому и известному в мире писателю, говорили — “Мы считаем, что вам ехать нецелесообразно”. И все. И хоть лоб расшиби. “Не пустили”. Как ребенка на утренник. В наказание за плохое поведение… И тогда он разразился еще не антисоветской, еще не злой, но уже непонятной повестью “Затоваренная бочкотара”. Это была, наверное, первая советская повесть, которую никак, никакими партийными ухищрениями нельзя было привязать к “социалистическому реализму”. Это было гениальное “черт знает что”, за которое он потом выгреб по первое число, и совсем уже сошел с катушек и стал писать то, что думает и так, как хочется. И стал тем Аксеновым, который навсегда останется в русской литературе драчуном и забиякой. И с которым сегодня навсегда попрощались.
Я дам здесь кусочек из “Затоваренной бочкотары”, ОК? Если кому не в кайф пойдет – не ругайтесь. Это я себя так радую. Это можно. Это допускается.
Василий АКСЕНОВ.
Третий сон военного моряка Шустикова Глеба
(отрывок из повести “Затоваренная бочкотара”, 1968 год)
Утром обратил внимание на некоторое отставание мускулюс дельтоидеус. Немедленно принял меры.
Итак, стою возле койки — даю нагрузку мускулюс дельтоидеус. Ребята занимаются кто чем, каждый своим делом — кто трицепсом, кто бицепсом, кто квадрицепсом. Сева Антонов мускулюс глютеус качает — его можно понять.
