sir_michael`s_traffic

Правда, для кошки несколько странно
Знать высоту
Ноты, которой грохочет консервная банка,
Крепко привязанная к хвосту?…
Знать по имени злого дворника,
Помнить породу пса,
Который носится без намордника,
Ищет, кого покусать.
Высчитать, сколько пролетов лестничных
В каждом из тех подьездов,
Куда пригласили по-человечески —
Сожрать, что дадут — и исчезнуть…
Правда. Ведь это же так естественно —
Видеть, что кошки не плачут,
И не понять, как бывает тесно
Боли в теле кошачьем…

© Argentum

На кухне мышка уронила банку,
Черная фишка, белка в колесе.
С силами собравшись, до зари поднявшись, и —
С песней северного ветра по шоссе,
С песней северного ветра по шоссе.
На кухне мышка уронила банку.
Спит моя малышка, ей сейчас теплей…
Поистерлись струны хипповской коммунны, но —
Сохранилась песня Земляничных полей.
Все мы помним песню Земляничных полей.
На кухне мышка уронила банку.
И трава-афганка кончилась давно.
Детям рок-н-ролла хватит димедрола, чтоб
Погрузиться в сюрреалистичное кино…
На кухне мышка уронила банку.
Смолкла тальянка, Вудсток опустел.
С мыслями собравшись, до зари поднявшись, и —
С песней северного ветра по шоссе,
С песней северного ветра по шоссе.

(с) ясно кто…

Этот стиш я вчера обещал. Вчера не сложилось, а сегодня — плиииз…
Это тоже Бродский.

Романс Арлекина

По всякой земле
балаганчик везу,
а что я видал на своем веку:
кусочек плоти бредет внизу,
кусочек металла летит наверху.
За веком век, за веком век
ложится в землю любой человек,
несчастлив и счастлив,
зол и влюблен,
лежит под землей не один миллион.
Жалей себя, пожалей себя,
одни говорят — умирай за них,
иногда судьба,
иногда стрельба,
иногда по любви, иногда из-за книг.
Ах, будь и к себе и к другим не плох,
может, тебя и помилует Бог,
однако ты ввысь не особо стремись,
ведь смерть — это жизнь, но и жизнь — это жизнь…
По темной земле балаганчик везу,
а что я видал на своем веку:
кусочек плоти бредет внизу,
кусочек металла летит наверху.

Поболтали с Листиком.
Вспомнилось это.
Читаю и думаю: какая связь?

Проплывают облака

Где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев неясных,
в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья сложить.
Что-то выше нас. Что-то выше нас проплывает и гаснет,
только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.
И.Бродский.

Одно из моих любимых стихотворений —
***
Быть бы Христу забытым —
мало ли их, пророков,
бледных от нетерпенья
что-то кричали нам,
а подойдя к корыту —
главному из уроков —
чавкали с наслажденьем,
глядя по сторонам.
Может быть, не корыто —
знай же, поди, откуда
тот ручеек берется,
тот вытекает миг.
Быть бы Христу забытым,
если бы не Иуда —
верный его апостол,
лучший его ученик.
Дальше уже не важно,
плакал или смеялся,
тверд был или отрекся,
в небе или нигде.
Может быть, было страшно,
может быть, унижался…
Важно то, что в итоге,
важно — что на кресте.
И сохранило время
только четыре раны
и доказало болью,
где нехватило сил.
Это-то нас и греет,
и почему-то не странно,
что дописали вольно
все, чему он учил.
Мы говорим: «Предатель!»
Нашею меркой судим
мы, чей еще при жизни
тает короткий след.
А я говорю: «Создайте
памятники Иуде!!!»
…И да откроют в Зимнем
музей тридцати монет!
Евгений Клячкин.