sir_michael`s_traffic

Я, если честно, хотел уже перестать кормить вас сказками от Сергея Козлова, но Ее Величество попросила совершенно определенную сказку. Конкретную.
Во-первых, королева. Во-вторых — женщина. Ну и что мне оставлось делать? Только подчиняться.
Читайте, Ваше Величество. И Все-Все-Все.

КАК ЕЖИК С МЕДВЕЖОНКОМ ПРИСНИЛИСЬ ЗАЙЦУ

По первому снегу Заяц прибежал к Медвежонку.
— Медвежонок, ты лучший из всех, кого я знаю, — сказал Заяц.
— А Ежик?
— Ежик тоже хороший, но ты — лучше всех!
— Да что с тобой, Заяц? Ты сядь, успокойся. Чего ты прыгаешь?
— Я сегодня проснулся и понял, — сказал Заяц, — что лучше тебя нет на cвете.
Вошел Ежик.
— Здравствуй, Медвежонок! — сказал он. — Здравствуй, Заяц! Вы чего сидите в доме — на улице снег!
— Я собрался идти к тебе, — сказал Медвежонок. — А тут прибежал он и говорит, что я лучше всех.
— Верно, — сказал Ежик. — А ты разве не знал?
— Правда, он самый лучший? — сказал Заяц.
— Еще бы! — Ежик улыбнулся Медвежонку и сел за стол. — Давайте чай
пить! Стали пить чай.

— Вот слушайте, что мне сегодня приснилось, — сказал Заяц. — Будто я
остался совсем один в лесу.
Будто никого-никого нет — ни птиц, ни белок, ни зайцев, — никого. "Что
же я теперь буду делать?" — подумал я во сне. И пошел по лесу.
А лес — весь в снегу и — никого-никого. Я туда, я сюда, три раза весь
лес обежал, ну, ни души, представляете?
— Страшно, — сказал Ежик.
— Ага, — сказал Медвежонок.
— И даже следов нет, — сказал Заяц. — А на небе — вата.
— Как — вата? — спросил Ежик.
— А так — ватное, толстое небо. И глухо. Будто под одеялом.
— Откуда ты знаешь, что глухо? — спросил Медвежонок.
— А я кричал. Крикну и прислушаюсь… Глухо.
— Ну! Ну! — сказал Ежик.
— И тут… И тут…
— Что?
— И тут… Представляете? Из-под старого пня, что на опушке…
— За холмом?
— Нет, у реки. Из-под старого пня, что на опушке у реки, вылез…
— Ну же! — сказал Медвежонок.
— Ты, — сказал Заяц. — Медвежонок!
— Что ж я там делал, под пнем?
— Ты лучше спроси, что ты сделал, когда вылез?
— А что я сделал?
— Ты вылез и так тихонько-тихонько сказал "Не горюй, Заяц, все мы —
одни". Подошел ко мне, обнял и ткнулся лбом в мой лоб… И так мне сделалось
хорошо, что я — заплакал.
— А я? — спросил Медвежонок.
— И ты, — сказал Заяц. — Стоим и плачем.
— А я? — спросил Ежик.
— А тебя не было, — сказал Заяц. — Больше никого не было.Представляешь? — Заяц обернулся к Медвежонку. — Пустой лес, ватное небо,
ни-ко-го, а мы стоим и плачем.
— Так не бывает, — сказал Ежик. — Я обязательно должен был появиться.
— Так это же во сне, — сказал Медвежонок.
— Все равно. Просто вы плакали и не заметили, как я вышел из-за куста.
Вышел, стою, вижу — вы плачете; ну, думаю, плачут, есть, значит, причина, и
не стал мешать.
— Не было тебя, — сказал Заяц.
— Нет, был.
— Не было!
— А я говорю — был! — сказал Ежик. — Просто я не хотел мешать вам
плакать.
— Конечно, был, — сказал Медвежонок. — Я его видел краем глаза.
— А что же мне не сказал? — сказал Заяц.
— А видел, ты потерянный. Сперва, думаю, успокою, а уж потом скажу. И
потом — чего говорить-то? Ежик, он ведь всегда со мной.
— А по-моему, мы все-таки были одни, — сказал Заяц.
— Тебе показалось, — сказал Ежик.
— Примерещилось, — сказал Медвежонок.
— А если так, что у меня с собой было?
— А у тебя с собой что-нибудь было?
— Ага.
— Мешочек, — сказал Ежик.
— С морковкой, — сказал Медвежонок.
— Правильно! — сказал Заяц. — Вы знаете, кто вы для меня? Вы для меня
самые-самые лучшие из всех, кто есть на земле!

Я не хотел больше сказок сюда тащить — и так явный перебор. Но ничего не смог с собой поделать — уж больно эта сказка мне нравится…
Потерпите. Я правда больше не буду… Последняя сказка!

РАЗРЕШИТЕ С ВАМИ ПОСУМЕРНИЧАТЬ…

— Заяц просится посумерничать.
— Пускай сумерничает, — сказал Ежик и вынес на крыльцо еще одно плетеное кресло.
— Можно войти? — спросил Заяц. Он стоял под крыльцом, пока Медвежонок разговаривал с Ежиком.
— Входи, — сказал Ежик.
Заяц поднялся по ступенькам и аккуратно вытер лапы о половичок.
— Три-три! — сказал Медвежонок. — Ежик любит, чтобы было чисто.
— Можно сесть? — спросил Заяц.
— Садись, — сказал Медвежонок. И Ежик с Медвежонком тоже сели.
— А как мы будем сумерничать? — спросил Заяц.
Ежик промолчал.

— Сиди в сумерках и молчи, — сказал Медвежонок.
— А разговаривать можно? — спросил Заяц. Ежик опять промолчал.
— Говори, — сказал Медвежонок.
— Я в первый раз сумерничаю, — сказал Заяц, — поэтому не знаю правил.
Вы не сердитесь на меня, ладно?
— Мы не сердимся, — сказал Ежик.
— Я как узнал, что вы сумерничаете, я стал прибегать к твоему, Ежик,
дому и глядеть во-он из-под того куста. Во, думаю, как красиво они
сумерничают! Вот бы и мне! И побежал домой, и стащил с чердака старое
кресло, сел и сижу…
— И чего? — спросил Медвежонок.
— А ничего. Темно стало, — сказал Заяц. — Нет, думаю, это не просто
так, это не просто сиди и жди. Что-то здесь есть. Попрошусь, думаю,
посумерничать с Ежиком и Медвежонком. Вдруг пустят?
— Угу, — сказал Медвежонок.
— А мы уже сумерничаем? — спросил Заяц. Ежик глядел, как медленно
опускаются сумерки, как заволакивает низинки туман, и почти не слушал Зайца.
— А можно, сумерничая, петь? — спросил Заяц. Ежик промолчал.
— Пой, — сказал Медвежонок.
— А что?
Никто ему не ответил.
— А можно веселое? Давайте я веселое спою, а то зябко как-то?
— Пой, — сказал Медвежонок.
— Ля-ля! Ля-ля! — завопил Заяц. И Ежику сделалось совсем грустно.
Медвежонку было неловко перед Ежиком, что вот он притащил Зайца и Заяц
мелет, не разбери чего, а теперь еще воет песню. Но Медвежонок не знал, как
быть, и поэтому завопил вместе с Зайцем.
— Ля-ля-лю-лю! — вопил Медвежонок.
— Ля-ля! Ля-ля! — пел Заяц. А сумерки сгущались, и Ежику просто больно
было все это слышать.
— Давайте помолчим, — сказал Ежик. — Послушайте, как тихо!
Заяц с Медвежонком смолкли и прислушались. Над поляной, над лесом плыла
осенняя тишина.
— А что, — шепотом спросил Заяц, — теперь делать?
— Шшш! — сказал Медвежонок.
— Это мы сумерничаем? — прошептал Заяц. Медвежонок кивнул.
— До темноты — молчать?..
Стало совсем темно, и над самыми верхушками елок показалась золотая
долька луны.
От этого Ежику с Медвежонком вдруг стало на миг теплее. Они поглядели
друг на друга, и каждый почувствовал в темноте, как они друг другу
улыбнулись.

Сергей Козлов (с)

Над горой туман и розовато-оранжевые отсветы. Весь день лил дождь,
потом перестал, выглянула солнце, зашло за гору, и вот теперь была такая гора.
Было очень красиво, так красиво, что Ежик с Медвежонком просто глядели
и ничего не говорили друг другу.
А гора все время менялась: оранжевое переместилось влево, розовое -вправо, а голубое стало сизо-синим и осталось вверху.
Ежик с Медвежонком давно любили эту игру: закрывать глаза, а когда
откроешь — все по-другому.
— Открывай скорей, — шепнул Ежик. — Очень здорово!
Теперь оранжевое растеклось узкой каймой по всей горе, а розовое и
голубое пропало. Туман был там, выше, а сама гора была будто опоясана оранжевой лентой.
Они снова закрыли глаза, и, когда через мгновение открыли, вновь все
изменилось. Оранжевое вспыхивало кое-где слева и справа, розовое вдруг появилось справа, розово-голубое исчезло, и гора вся стала такой темной, торжественной, что от нее просто нельзя было отвести глаз, Ежик с Медвежонком снова закрыли и открыли глаза: гора была покойной, туманной, с легким розоватым отсветом справа, но они не успели снова закрыть глаза, как этот отсвет пропал.
Туманная, очень красивая гора глядела на Ежика с Медвежонком.

И вдруг, или это Ежику с Медвежонком показалось, кто-то заговорил:
— Вам нравится на меня смотреть?
— Да, — сказал Ежик.
— А кто? Кто говорит? — шепотом спросил Медвежонок.
— Я красивая?
— Да, — сказал Ежик.
— А когда я вам больше нравлюсь — утром или вечером? Тут и Медвежонок
понял, что это говорит гора.
— Мне — утром, — сказал Медвежонок.
— А почему?
— Тогда впереди целый день и…
— А тебе, Ежик?
— Когда ты прячешь солнце, мне грустно, — сказал Ежик. — Но я больше
люблю смотреть на тебя вечером.
— А почему?
— Когда смотришь вечером, как будто стоишь там, на вершине, и далеко,
далеко видно.
— Что же ты видел сегодня, Ежик? — спросила гора.
— Сегодня так пряталось солнце, а кто-то так не давал ему уйти, что я ни о чем не думал, я только смотрел.
— А я… Мы… То откроем глаза, то закроем. Мы так играем, — сказал
Медвежонок.
Быстро сгущались сумерки.
И когда почти совсем стемнело, иссиня-зеленое небо вдруг оторвалось от
горы, а вся она стала резко видна, чернея на бледно-голубой полосе,
отделяющей ее от темного неба.

Сергей Козлов (с)

— В полудреме, Медвежонок, можно вообразить все, что хочешь, и все, что вообразишь, будет как живое. И тогда-то…
— Ну!
— Тогда-то…
— Да говори же!
— И тогда-то… слышны звуки и голоса. Ежик глядел на Медвежонка большими круглыми глазами, как будто сию минуту, вот прямо сейчас, догадался о чем-то самом важном.
— И кого ты слышал? — шепотом спросил Медвежонок.
— Сегодня?
— Ага.
— Зяблика, — сказал Ежик.
— А вчера?
— Лягушку.
— А что она сказала?..
— Она — пела. — И Ежик закрыл глаза.

— Ты ее и сейчас слышишь?
— Слышу, — сказал Ежик с закрытыми глазами.
— Давай я тоже закрою глаза. — Медвежонок закрыл глаза и встал поближе
к Ежику, чтобы тоже слышать.
— Слышишь? — спросил Ежик.
— Нет, — сказал Медвежонок.
— Ты впади в дрему.
— Надо лечь, — сказал. Медвежонок. И лег.
— А я — возле тебя. — Ежик сел рядом. Ты только представь: она сидит и поет.
— Представил.
— А вот сейчас… Слышишь? — И Ежик по-дирижерски взмахнул лапой.-
Запела!
— Не слышу, — сказал Медвежонок. — Сидит, глаза вытаращила и молчит.
— Поговори с ней, — сказал Ежик. — Заинтересуй.
— Как?
— Скажи: "Мы с Ежиком из дальнего леса пришли на ваш концерт".
Медвежонок пошевелил губами.
— Сказал.
— Ну?
— Молчит.
— Погоди,- сказал Ежик. — Давай ты сядь, а я лягу. Та-ак.- И он
забубнил что-то, укладываясь рядом с Медвежонком в траву.
А день разгорался, и высокая стройная осень шаталась соснами и
кружилась полым листом.
Медвежонок давно открыл глаза и глядел теперь на рыжие деревья, на
ветер, который морщил лужу, а Ежик все бормотал и пришептывал, лежа рядом в траве.
— Послушай, Ежик, — сказал Медвежонок, — зачем нам эта лягушка, а? Пойдем наберем грибков, зажарим! А я для тебя яблочко припас.
— Нет, — не открывая глаз, сказал Ежик. — Она запоет.
— Ну и запоет. Толку-то?
— Эх ты! — сказал Ежик. — Грибки! Яблочки!.. Если б ты только знал, как это — звуки и голоса!

Сергей Козлов (с)

Тридцать комариков выбежали на поляну и заиграли на своих писклявых
скрипках.
Из-за туч вышла луна и, улыбаясь, поплыла по небу.
"Ммм-у!.." — вздохнула корова за рекой. Залаяла собака, и сорок лунных
зайцев побежали по дорожке.
Над рекой поднялся туман, и грустная белая лошадь утонула в нем по
грудь, и теперь казалось — большая белая утка плывет в тумане и,
отфыркиваясь, опускает в него голову.
Ежик сидел на горке под сосной и смотрел на освещенную лунным светом
долину, затопленную туманом.
Красиво было так, что он время от времени вздрагивал: не снится ли ему
все это?
А комарики не уставали играть на своих скрипочках, лунные зайцы
плясали, а собака выла.
"Расскажу — не поверят!" — подумал Ежик, и стал смотреть еще
внимательнее, чтобы запомнить до последней травинки всю красоту.
"Вот и звезда упала, — заметил он, — и трава наклонились влево, и от
елки осталась одна вершина, и теперь она плывет рядом с лошадью… А
интересно, — думал Ежик, — если лошадь ляжет спать, она захлебнется в
тумане?"

И он стал медленно спускаться с горы, чтобы тоже попасть в туман и
посмотреть, как там внутри.
— Вот, — сказал Ежик. — Ничего не видно. И даже лапы не видно. Лошадь!
— позвал он. Но лошадь ничего не сказала.
"Где же лошадь?" — подумал Ежик. И пополз прямо. Вокруг было глухо,
темно и мокро, лишь высоко сверху сумрак слабо светился.
Полз он долго-долго и вдруг почувствовал, что земли под ним нет, и он
куда-то летит. Бултых!..
"Я в реке!" — сообразил Ежик, похолодев от страха. И стал бить лапами
во все стороны.
Когда он вынырнула, было по-прежнему темно, и Ежик даже не знал, где
берег.
"Пускай река сама несет меня!" — решил он.
Как мог, глубоко вздохнул, и его понесло вниз по течению.
Река шуршала камышами, бурлила на перекатах, и Ежик чувствовал, что
совсем промок и скоро утонет.
Вдруг кто-то дотронулся до его задней лапы.
— Извините, — беззвучно сказал кто-то, кто вы и как сюда попали?
— Я — Ежик, — тоже беззвучно ответил Ежик. — Я упал в реку.
— Тогда садитесь ко мне на спину, — беззвучно проговорил кто-то. — Я
отвезу вас на берег.
Ежик сел на чью-то узкую скользкую спину и через минуту оказался на
берегу.
— Спасибо! — вслух сказал он.
— Не за что! — беззвучно выговорил кто-то, кого Ежик даже не видел, и
пропал в волнах.
"Вот так история… — размышлял Ежику, отряхиваясь. — Разве кто
поверит?!"
И заковылял в тумане.

Сергей Козлов (с)