Ровно 180 лет назад, 22 сентября 1839 года, в Москве, на Волхонке, был заложен первый камень в основание будущего Храма Христа Спасителя.
Этот Храм называли по-разному — и «Храмом русских побед», и «Храмом славы русского оружия»… Потому что посвящен он был победе над войсками Наполеона в войне 1812 года. Поэтому в оформлении Храма было так много военной символики. И большие мраморные плиты, на которых были высечены имена всех, погибших в отражении французской агрессии. До одного. До последнего солдата.
А еще этот Храм называли «Храмом на медные деньги». Потому что возведен он был только на частные пожертвования россиян. На строительство сдавали все — от царской семьи и придворной свиты до богатых и не очень купцов, торговцев пирожками и извозчиков. Даже нищие несли в общую копилку свои гроши.
И простоял этот Храм аж до 1931 года. Пока проживающий в царских покоях Кремля «лучший друг физкультурников» Иосиф Джугашвили не приказал Храм взорвать. Личным распоряжением. И Храма не стало.
Гранитные доски с фамилиями павших солдат было приказано использовать для оформления станций метро. Но целиком их использовать не получилось — слишком велики для подземелья они оказались. И их просто разбили, а осколки укатали цементом в пол. Мы по ним и до сих пор ногами ходим.
Обнаженный котлован долго был обнесен забором, уродуя центр Москвы, а в руинах свернули себе шею немало местных пацанов. Фундамент хотели использовать для будущего Дворца Советов, но с дворцом не сложилось, и вместо дворца на месте Храма построили открытый круглогодичный бассейн, в котором зимой подогревали воду. Я ходил туда купаться. Мне всегда очень нравилось плыть в клубах пара и смотреть, как на головы отдыхающих трудящихся падает снег. Но я не понимал, почему все называли это место «бассейном Христа Спасителя».
А в 90-е заговорили о возрождении Храма. И я помню, как ходил на многочисленные выставки проектов. Особенно мне понравился один проект, на всю жизнь в память врезался. Архитектор предлагал возродить не сам Храм, а его Дух, память о нем и обо всем, содеянном большевиками на русской земле. Для этого он хотел построить не здание, а лишь его очертание, абрис в натуральную величину, контур убитого Храма, сделанный из граненной хромированной стали. Стенами этого Храма был бы воздух, и дождь пронизывал бы насквозь алтарную часть, и птицы бы пролетали через него…
А венчал бы это ажурное строение крест. Как символ несокрушимой и бессмертной Веры. И того, что история и народ — они всегда сильнее «лучших друзей физкультурников». Даже тогда, когда последние каким-то образом устраивают себе жилище в самом Кремле. Наполеон тоже в Кремле жил. Недолго. А потом в честь его разгрома мы Храм построили.
Знаете, я очень жалею, что тот проект не победил. Этот, видный издалека, гигантский силуэт с крестом говорил бы о том, что самое главное, самое вечное строится не руками. И сделано не из камня. И взорвать это — невозможно. Но тот проект не победил, и я теперь даже в Интернете найти его не могу, чтобы узнать фамилию архитектора. Только в памяти и остался.
Было решено воссоздать всё здание. Как и раньше — на пожертвования. И люди снова понесли деньги. И я не раз подходил с зажатыми в кулаке бумажками к медному кубу. И пропихивал их в щель. И все время хотел решиться, и отнести последнее. Самое последнее. Проверить себя «на вшивость», сделать крохотный, но поступок. Но так и не решился. На то, чтобы отдать последнее духу так и не хватило.
До сих пор жалею. Очень сильно жалею.
Честное слово.
